Эверест: цена восхождения. История Снежного барса

Сегодня покорение популярной вершины Эверест смело можно назвать туристическим маршрутом, по крайней мере, со стороны Непала, который всем без исключения даёт разрешение на подъём – только плати. Там на маршруте выстраиваются целые очереди. А вот со стороны Тибета (Китай) всё серьезно: разрешение получают немногие, так как требования гораздо строже. 

Для одних Эверест – предел мечтаний, для других – очередная высота. Узкое  «погодное окно» и малое количество выданных разрешений – вот причины дополнительного риска для альпинистов, многие из которых навсегда остаются в мерзлоте.

О том, почему взойти на вершину – это еще ничего не значит, как подняться на высоту 6 000 километров в кроссовках и отчего люди гибнут на маршруте, в интервью для ForPost рассказывает мастер спорта по альпинизму,  многократный чемпион Украины и СНГ по альпинизму, инструктор спасательного отряда, обладатель титула Снежный барс, президент Федерации альпинизма и скалолазания Севастополя Юрий Круглов, вновь покоривший Эверест в уходящем 2019 году.

— Юрий, вы первый человек в истории Севастополя, который взошёл на вершину Эвереста, самую высокую точку нашей планеты. Вы шли с китайской стороны. Почему с китайской, а не с непальской?

— Ну, во-первых, почему в этом году. Потому что прошлой осенью китайское правительство объявило на весь мир, что вводит дополнительные ограничения на выдачу разрешений на восхождение на Эверест со своей стороны. Они ввели драконовские правила, которые требовали у потенциальных восходителей опыт восхождения на семи- и восьмитысячники и сертификаты.

Плюс они уменьшили количество разрешений, которые в принципе могут выдать в год. Вот, например, в 2019 выдали 142 разрешения всего. Они задекларировали вынос мусора и тел с маршрута, поэтому хотели, чтобы им не мешали. Мы поняли, что это наш шанс: именно в этом году или никогда, потому что в следующем году людей будет больше. 140 человек в год для такой горы — это ничего, то есть гора была пустая. Но это с одной, с китайской стороны.

То, что творилось с Непальской стороны, я видел только в СМИ, в новостях, ну и когда был уже на вершине видел, что с той стороны идёт большое количество людей. Но это абсолютно другой маршрут, другая страна, и нас это не касалось. Конечно же, 90 % идёт с непальской стороны на Эверест, потому что там как раз никаких фильтров нет: идти может любой, кто заплатит деньги.

— Я могу идти?

— Да запросто!

— То есть вы, например, не знаете, какая у меня подготовка, и я могу идти?

— Непальская сторона очень демократична в этом плане и поддерживает теорию Дарвина, поэтому все, кто заплатил, имеют право идти. Они берут 10 500 долларов за разрешение, и абсолютное большинство коммерческих фирм, которые устраивают восхождение на Эверест, давно уже поругались с китайским правительством, потому что там очень тяжело получить разрешение для клиентов, которые не имеют опыта восхождения на такие горы.

Поэтому все идут со стороны Непала, а со стороны Китая идёт подавляющее меньшинство, либо профессионалы, либо те компании, которые водят.

— Давайте про саму вершину. Вот вы на вершине когда последний шаг сделали и поняли, что всё, это вот финал, что вы взошли, – что вы тогда чувствовали?

— Изначально мне самому был интересно, как это будет. А когда наверх вылез – ноль эмоций. Я даже сам удивился! Просто гора очень высокая, и залезть – это полдела, главное оттуда спуститься.

— Вы взошли, установили флаг Севастополя, зафиксировали как бы свой рекорд, записали видео и сообщение. Сколько времени вы пробыли на вершине?

— Был где-то час-полтора, это много! Ну, во-первых, я хотел дождаться рассвета, потому что я вылез туда ночью, в кромешной темноте, а быть на Эвересте и не увидеть ничего вокруг – это как-то неправильно; во-вторых, я ждал своих напарников.  А, по большому счёту, там на вершине делать-то особо нечего. Ну вышел, проделал свой ритуал, сфотографировался там с флагом или ещё что-то – и всё.

— Какая у вас была команда, что это за люди?

— Мы ходим примерно одним составом уже много лет. Команда интернациональная, ведь в альпинизме нет национальных границ, там есть доверие между людьми. Таким примерно составом я и хожу всё время, то есть я никогда не хожу с людьми, с которыми раньше никуда не ходил. Может быть, один-два человека новых, но так, чтобы костяк команды был тот, на который можно рассчитывать.

Дождался рассвета, снял Видео с вершины Эвереста. Пока ждал рассвета, позвонил жене, установил флаг Севастополя и России, попил чаю, посмотрел на рассвет, дождался остальных.

— Вы там бываете не каждый день, и, может, поэтому есть желание подольше остаться?

— Желание-то есть, но тот, кто подольше остался в тот день, имел большие проблемы, потому что по прогнозу с полудня следующего дня было усиление ветра, а прогнозы сейчас точные. Так что те, кто вышел на вершину поздно, попали в ураган между вершиной и верхним лагерем, который находится на высоте 8 300. В итоге там люди некоторые спускались в этот лагерь до одиннадцати часов вечера

— То есть они 500 метров шли 10 часов?!

— Да. Причём там драма на самом деле разыгралась, о которой мы узнали позже. Некоторые из-за того, что ураган пережидали, спускались медленно, и у кого-то закончился кислород, а идти без него люди не могли. В 23:00 из нижнего лагеря увидели, что сверху подают световые сигналы, и туда пошла команда из тех, кто имел силы, с кислородом.

Там действительно находили людей, которые сидели абсолютно нормальные, но обмороженные и не в состоянии идти, потому что без кислорода ходить не умеют. Получили кислород – спустились. Но был там один человек, который, спустившись уже до отметки 7000, на следующее утро умер. Ему было 56 лет.

— В этом году было очень много смертей на Эвересте. Вы даже писали об этом на своём сайте. А с непальской стороны ураган палатки унёс, как это было?

— Ураган был за 10 дней до этого. Он был и на непальской стороне, и на китайской. Там даже люди внутри палаток были. Я общался с гидом одной из экспедиций, он находился в палатке, загруженной кислородными баллонами. Ветер их вместе с палаткой, с баллонами поднял и бросил в трещину – палатка остановилась буквально на краю.

Кстати, с нашей стороны этот ураган палатки другой российской экспедиции, «Семь вершин», под руководством Александра Абрамова выдержали. Это как раз та самая компания, которая каждый год ходит из Китая, потому что безопасность для них – превыше всего, и они не участвуют в этих непальских очередях. У них всё шикарно с гидами и с логистикой. Опыт у Абрамова огромный. Это их десятое восхождение на Эверест.

— Почему люди заходят, а потом спускаются, и при этом некоторые гибнут на спуске, когда, казалось бы, уже всё уже позади?

— Это альпинисты одной горы. То есть они слышали про Эверест, они хотели, они всю жизнь, может быть, мечтали, они заплатили за гидов и так далее. Опыта у них мало, и рассчитывать на собственные силы они не умеют, а мотивация при этом очень высокая.

Они на мотивации заходят на вершину, не оставляя достаточно сил на спуск. Там тяжело, и если какое-либо промедление, если, не дай бог, человек, не имеющий опыта бескислородного восхождения на восьмитысячники, оказывается без кислорода в бутылке, то всё – он дальше идти не может. Поэтому многие там умирают просто от истощения и от упадка сил. Это основная причина.

С китайской стороны их не так уж много было – всего шесть. При мне было два. Прямо передо мной один альпинист улетел со скал – далеко, километра на два сорвался. Потом вот этот ирландец, который попал в бурю и остался без кислорода. Все остальное происходило на непальской стороне.

— Вы сами не боялись пополнить эту печальную статистику?

— Ну для того, чтобы не пополнить эту печальную статистику, надо хорошо планировать экспедицию, понимать, какие риски, минимизировать их. Поэтому для меня это восхождение было довольно-таки простым. Гора сама не сложная, кроме того, я уже ходил; плюс за последние пять лет я четыре раза поднимался на разные восьмитысячники, причём более сложные. Но людей же интересует только Эверест! Когда он всё время на слуху – другие вершины стоят особняком. Кстати, я ходил и без кислорода!

Читайте также “Три универсальных правила выживания везде”

— Вы сейчас тоже кислород отключили, когда зашли?

— Да, я его отключил на вершине. Когда шёл наверх – экономил. У меня был 1 баллон, и я поставил расход 1,5 литра в минуту, хотя в принципе некоторые люди ставят 3–4. Сейчас даже новые редукторы появились – до 6 литров в минуту. Это вообще открытый допинг. То есть если у них есть кто-то, кто несёт им другие баллоны, то это просто допинг такой.

— В общей сложности подъём на вершину у вас сколько занял?

— Смотря откуда считать.

— Ну от лагеря последнего, откуда вы стартовали.

— Мы начали 22 мая из лагеря-2 на высоте 7 600. Поднялись на 8 300 примерно к 16:00. Там посидели немножко, получили новый прогноз, по которому было понятно, что следующий день будет плохой. Поэтому решили идти ночью.

Там у нас ничего не было – просто посидели четыре часа, воды вскипятили, а в 21:00 покинули лагерь и ночью были уже на вершине. К вечеру следующего дня я уже спустился почти в базовый лагерь, в продвинутый базовый лагерь на высоте 6 400. Получилось 36 часов нон-стоп. Ну лучше так, чем ночевать на высоте выше восьми тысяч…

— Спускаться ниже?

— Это гораздо лучше, чем остаться где-то выше: там передохнуть безопасней. Я точно так же делал и на предыдущих своих восхождениях, старался. И у меня каждый раз так получалось – в тот же день после восхождения на вершину спуститься в базовый лагерь.

— Расскажите, вот эти тридцать шесть часов нон-стоп, а какой вес у вас был за плечами в это время?

— Вес небольшой, потому что на вершину выходишь после серии подъёмов и спусков, так называемых грузовых, акклиматизационных. То есть мы начали экспедицию в середине апреля, и до середины мая мы ходили вверх-вниз – заносили грузы в базовые лагеря.

Акклиматизировались. Поэтому, когда шли на вершину, у меня там было, может быть, килограммов восемь – десять. Ну вот так.

— Всё равно, наверное, это тяжело. Как для вас это было?

— Приведу такой пример, чтобы понятнее было. Когда я шёл на Эльбрус (высота маленькая – 5 642 метра), на последних 50-ти метрах дужки очков так давили уже на голову.

Хотя до этого был четырнадцатидневный поход на высоте около четырёх тысяч, то есть акклиматизация, и плюс ещё были несколько дней ночёвки на 4 700. Но тем не менее дужки очков давили на голову так сильно, что хотелось эти очки скорее снять. Там у каждого свои проблемы: у кого-то дужки, кому-то дышать тяжело, ещё что-то.

Читайте также “Чем отличается скалолаз от альпиниста и как начать покорять вершины”

Я могу сказать, что, конечно же, восхождение даже на такую простую гору требует хорошей физической формы и технических навыков. Потому что я видел там людей, не способных лезть по скалам. Причём, там нужно и вверх и вниз лезть. Если ты это не можешь делать, ты это делаешь медленно или вообще не делаешь – это огромный риск.

На Эвересте я такое видел, что на другом восьмитысячнике не увидишь: вообще неподготовленные люди, которые надеются на гидов. И если гид плохой, то у них большая проблема. Я это видел воочию. Вот тот человек, который улетел на скалах, это был клиент уважаемой западной компании… Но это моё личное мнение.

А что касается моего субъективного ощущения, мне гораздо сложнее было внизу. Потому что там, на высотах от пяти тысяч до семи, никаких сложностей нет – там нужно пешком идти много и долго.

— Просто идти пешком?

— На высоте 5 000 метров меня там, грубо говоря, большинство обгоняет, потому что я хожу медленно, но без остановки. А на высоте уже 7 000 всё наоборот, то есть мне, например, легче. Особенно где начались скалы, там уже можно на четырёх костях передвигаться. Это гораздо легче.

А для тех, у кого скалолазной подготовки нет, для них это ужас-ужас! Потому что по льду можно идти размеренно и ставить шаг идеально равномерный. Когда ты движешься по скалам, нужно приноровиться к рельефу, и если техники нет, то, конечно, тяжело.

— Вы писали в своём блоге, что до высоты, кажется, 6 400 вы дошли в кроссовках, да?

— Я дошёл до 6 600, до той точки, где нужно было уже идти в кошках дальше!

— Объясните мне, я не совсем понимаю: в кроссовках – это значит без кошек?

— Конечно.

— А зачем вы шли? Просто было интересно, было самому любопытно дойти?

— А зачем надевать ботинки, когда можно… Ну в ботинках никто не ходит по тропам. То есть это всё, по-моему, сказки из туризма прошлого века. В  кроссовках удобнее ходить.

— Но там снег?!

— Местами снег, но в основном скалы. Выше 6 600 уже всё сурово. А так, в принципе, пешком и лёгкие треккинговые кроссовки – это то, что надо!

— Потом вы надели ботинки, кошки – и уже всё?

 — Да.

— Вот этот ваш маршрут, по которому вы шли, там везде есть верёвки, везде есть проложенный маршрут или вам приходилось что-то самим довешивать, добавлять, чтобы двигаться? Что скажете?

 — Нижняя часть маршрута – она абсолютно пешеходная, ничего не нужно. А верхняя часть маршрута – на ней нужно провешивать так называемые перила. Это просто верёвка, за которую можно пристегнуться, и она остановит от глубокого падения.

По правилам восхождения в Китае это священное право – у Китайско-тибетской ассоциации альпинизма. Они никому не дают сделать эту работу за них. Хотя я лично к ним ходил и просил, что, мол, давайте мы… Потому что время идёт, а они не чешутся, извините. И они в итоге провесили эти перила только 22 мая, а это поздно! Ну не было погоды! А эти работы входят в стоимость пермита. С каждой экспедиции берут там денег немного, но никто с поборами не ходит.

— Пермит – это разрешение?

 — Да, разрешение.

— Сколько, кстати, стоит ваше разрешение?

 — Раньше из-за того, что китайский маршрут сложнее, цена была гораздо ниже. Сейчас всё сравнялось. Китайская сторона сделала такую же точно цену, как и непальская. Для Китая это не является источником дохода вообще. У них там денег достаточно, они вкладывают в инфраструктуру такие деньги!

Вот видишь это дело и удивляешься, даже живя в Крыму. Поэтому они не гонятся за количеством, в отличие от Непала. Они просто повысили эту планку, как ещё один фильтр.

— Вот эти тридцать шесть часов – что вы ели?

— Ну наверху особо есть не хочется. Пили в основном.

— Вы с водой шли наверх?

— Я хожу всегда с термосом. Энергетики как таковые я не применяю. У меня литровый термос с кипятком – это лучшее, что можно взять с собой в рюкзаке.

— В рюкзаке? Он не замерзает?

— Нет. Ну если хороший.

 — А ели что?

— Ели шоколадки, брал какие-то гели, такие же самые, которые используют марафонцы, которые бегут. Есть гели, которые одновременно являются едой и питьём. Для альпинизма условно применимо, потому что они замерзают в кармане, даже во внутреннем – тяжело использовать!

 — Какая там температура на вершине, когда вы поднялись, в ночь?

— У меня GPS-трекер был во внутреннем кармане пуховки, он показывал – 29 °C. То есть, я подозреваю, что реально температура была где-то градусов на пять-шесть ниже, плюс ветер.

— Что для вас было самым сложным и самым важным в этом восхождении?

— Ну важным было вернуться без потерь и так, чтобы вся команда восходила и спустилась, – вот это важно.

— И это получилось? Все взошли?

— Да. Это получилось. Для нас Эверест не является какой-то там вехой. Вообще такого нет. Мне даже смешно слышать, когда люди говорят и даже книжки пишут: до и после Эвереста. Есть такие!

— Стереотип какой-то?

— Для них это событие такого масштаба, как для нас до 2014 года и после (18 марта 2014 года Республика Крым и Севастополь вошли в состав Российской Федерации в качестве самостоятельных субъектов – ред.). Вот это событие! А Эверест… Я вот когда такое слышу от людей, говорю: «А вы на другие горы восходить пытались?» – «Нет, нам не интересно». Вот так!

— Самое важное вы сказали. Теперь о самом сложном.

— Самое сложное было, пожалуй, определиться с датой выхода на вершину в этой очень нестабильной погоде. Очень плохой сезон. Нормального погодного окна как такового не было, чтобы без ветра. С ветром всегда сложнее, можно и обморозиться, ну и тяжелее всё. Но вот мы чётко угадали, вернее, рассчитали и нам удалось.

Полное интервью с Юрием Кругловым слушайте на ForPost-Podkast:

— Почему вы на вершину вышли первым, а спускались последним? Вы сказали, что были замыкающим. А почему тогда первым шли?

— Я шёл быстрее. Я вышел последним, выше первой ступени, и догнал своих. Мы там чай попили, и я пошёл дальше, потому что мне просто…

Читайте также “Всемогущий мобильный” или как добыть огонь из мобильного телефона.

— Всё понятно. То есть вы их просто обогнали.

— Чтобы не мёрзли. Да. А потом, соответственно, я шёл как заградотряд. И у меня мой напарник, Шерпа, он получил камнем по голове.

— В каске был?

— Был без каски. Все там без каски были, хотя это ошибка.

— Камень большой?

— Камень был небольшой, но он…

— Какой – покажите.

— Примерно с кулак ребёнка.

— С кулак?!

— Прилетел, что ли, ветром его занесло, в общем, получил он прямой удар по голове. У него, разумеется, там кровь лицо заливает и всё такое… Но я посмотрел – череп целый. Он был в сознании, но, понятно, получил сотрясение.

Всё с ним хорошо, всё нормально. Его в Катманду зашили. Он потом туда попал. В общем, там шов получился десять сантиметров длиной. Но обошлось.

— Спасибо вам большое! Это был Юрий Круглов.

— Пожалуйста. Всем – пожалуйста!

Беседу провёл Сергей Абрамов

Фото: kruglov.biz

Справка:

Юрий Игоревич Круглов – мастер спорта по альпинизму с 2001 года. В 2005 году получил звание «Снежный барс», многократный чемпион Украины и СНГ по альпинизму, инструктор спасательного отряда. С 2010 года — президент Федерации альпинизма и скалолазания Севастополя.

Совершал восхождения в Альпах, в Северной Америке, в Гималаях, на Кавказе, Памире, Тянь-Шане, а также в Уэльсе и Шотландии.

В мае 2014 совершил бескислородное восхождение на гору Чо-Ойю (8 201 м) с тибетской стороны. В октябре 2016 совершил восхождение на в. Манаслу (8 163 м), Непал. В октябре 2017 совершил восхождение на в. Дхаулагири (8 167 м) в Непале. В мае 2019 совершил восхождение на Эверест (8 848 м) с севера (из Тибета).

Автор многих первопрохождений в Крымских горах. Автор путеводителей по скальным маршрутам Крыма.